Во многих служениях бывают различные этапы - взлеты, благословения, трудности, переживания. В этом году тюремное служение отметило тридцатилетний юбилей. Как все начиналось, о радостях, испытаниях, рассказывает Виктор Яковлевич Дудка руководитель тюремного служения в Харьковской области.

Тюремное служение началось в 1988 году, когда в нашей стране праздновали 1000-летие крещения Руси. Открылась возможность организовывать христианские встречи в домах культуры, на площадях. Осенью этого же года нас пригласили в 43 колонию провести концерт посвященный празднику Жатвы. Мы поехали туда с группой мужского хора, без всякого понимания, что собой представляет колония. Такое было удивление, что собралось много людей, но была большая дистанция между нами и ими. Мы стояли на сцене, они сидели в зале, ни с кем не разрешали общаться, после нас вывели. Последние замки, которые за нами щелкнули, говорили о том, что вроде бы мы большую работу сделали, почувствовали удовлетворение, ведь нас слушали сотни неверующих людей. Мы ушли думая, что это просто праздник, который нужно делать в разных учреждениях. Затем нам предложили провести такое служение в 18 колонии на Холодной горе. Также прошел и этот праздник, я считал на то время стоит проводить такие праздники в колониях и уже в 1989 году мы провели четыре встречи. Но никаких мыслей и понимания, что нужно проводить целенаправленную работу не было, что там может быть создана церковь, будут обращенные люди, крещеные и они будут дьяконами, пасторами, хорошими христианами.

Когда и как начались регулярные посещения колонии ?

В 1990 году в наш город приехал пастор из Одессы, чтобы венчать невесту из его церкви с осужденным с Диканевкой колонии. Мы посещали эту колонию, и я был лидером этого служения, меня пригласили на эту встречу. Поехали вместе и с нашим пастором, но жених не был крещен. Возникла проблема, как его крестить, мы совершаем крещение полным погружением. На совещании с начальством было предложено вывести этого осужденного под прицелом автомата в управление в бассейн, где купаются полковники и генералы. Мы были в удивлении, как рушились такие барьеры, стереотипы нашего понимания. На следующий день мы повенчали этого человека, и пастор из Одессы говорит, теперь его нужно опекать, надо приходить хотя бы раз в месяц для причастия. В это время меня избрали областным благовестником, и я не думал, что буду работать в колонии. Мне нужно разъезжать по области, проводить евангелизации. Пастор говорит: " Что тебе стоит приехать сюда раз в месяц?" Так мы и решили.

В одно из посещений, когда мы заходили в колонию, я увидел одного человека, только по догадке думал он или не он. В тот же день мне нужно было зайти в кабинет начальника колонии, чтобы согласовать дальнейшие посещения. Когда я разговаривал, в кабинет вошел человек, которого я тогда увидел. Это оказался комсорг техникума, где я учился. Это было в 71 -73 году, я уверовал, спалил комсомольский билет, много шумихи наделал в райкоме комсомола, его опозорил. Он был известным боксером и мне сказал, я одним ударом вышибу у тебя с головы веру, я его сильно боялся. И вот через двадцать лет я вижу его в колонии, как осужденного. Не понимая, что происходит я сказал начальнику, что это мой комсорг, когда-то он меня воспитывал, теперь я его буду воспитывать. Это не понравилось начальнику, подумал, может я дерзко ответил, вроде бы нормально все сказал. Комсорг, освободившись, нашел меня дома и стал рассказывать о том, что я прихожу в колонию и совершенно не понимаю, что там, как там все происходит. И он рассказал такую историю, что с этим начальником колонии он служил в армии, и они были друзьями, через двадцать лет один стал начальником колонии, а другой сел за взятки. И он приехал ко мне из любви и уважения, что его тогда затронуло, как такой молодой устоял вере и иду туда в колонию с простой и детской верой. Он начал меня учить, кто такие осужденные, кто сидит за насилие, какие особенности в психике. Он послужил мне такую службу, я был удивлен, что когда то он меня хотел убить, а теперь стал таким учителем. Он приезжал к нам в церковь и говорил, что вы не так проповедуете, что вас не поймут люди, то о чем вы говорите, для набожных людей. Так началась целенаправленная работа в колонии, которая все больше вовлекала меня в это служение, и я уже обязательно еженедельно посещал эту колонию, потому что был отклик осужденных. Они приходили на эти встречи, когда я приезжал к тому крещеному человеку, и мы из класса переселились в клуб. Я приглашал музыкальные группы, известных людей, начали привозить гуманитарку, и таким образом началось развиваться тюремное служение.

Что вас побудило заняться именно тюремным служением ?

Как я уже рассказывал, занимался благовестием , было много разных служений, появился кинопроектор… В 1992 году произошла трагедия, у моей жены родного брата, зверски убили его жену. Когда я приехал туда и увидел дом весь в крови, я пришел реально в шок, в банкротство, сразу представил, себе с кем я имею дело. Если до этого я к осужденным обращался - дорогие друзья, начальник говорил, они звери, а не люди. Теперь увидев эту жестокость, сорок ножевых ранений, остался полуторагодовалый ребенок, представил, что смогу увидеть этих людей, не смогу им проповедовать прощение и покаяние. Я приходил к банкротству и думал, христианин я или нет.

Однажды, проповедуя в колонии, сзади меня стоял человек, держа руку за пазухой, и когда я говорил он начал просто беситься, начал нервничать ,стал ходить сзади меня туда – сюда, и думаю, он что-то замышляет, держу подальше от него дистанцию. И вдруг он подбежал ко мне и закричал : « О какой любви вы говорите, о каком прощении, нет такового, я убил их…», он выхватил руку, а там была фотография его жены и ребенка. Теперь будучи живым, он мучится, как в аду. Я верующий и благовестник, думал, а есть ли ему прощение, пусть горит в аду- о каком прощение можно говорить. Меня это сильно взволновало, кого я еще встречу, что я еще узнаю в колонии, и я терпел крах своей веры. Думал, туда ли я попал, зачем, видел много махинаций, злых дел, осознавал, что это за люди.

Начал понимать Библию, как она устроена, почему она начинается с преступника Адама - Бог его ищет, с Каина преступника - Бог его ищет, хочет дать ему знамение, защиту, а я не могу. Когда изучал книгу Исаии, помню, убили пастор Леонида Андреевича Соловьева, стоя у гроба, вновь представил, что я не смогу проповедовать этим людям и тут мне приходят на память слова из книги Исаии «..и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем». (Исаия 53:12). Подумал ни чего себе величина Иисуса в том, что к злодеям был причтен, за преступников сделался ходатаем. И когда взяли под стражу этих преступников, я в церкви проводил разбор. Сказал, поймали тех людей, которые убили Леонид Андреевича, все сказали - слава Богу, наконец- то справедливость восторжествовала. Я помню, сказал, а что мы будем делать, будем ли мы ходатайствовать как Христос за этих разбойников, Боже помилуй, Боже прости их, способны ли принять их в церковь. Был такой переломный момент, наступила такая тишина, многие подумали, что ты говоришь. Я сам говорил, то во что не верил. Это служение стало формировать меня, стал понимать, что все это нужно не тем людям, которые в колонии, это нужно мне, чтобы узнать Христа, узнать собственное сердце, собственный эгоизм, мою неспособность совершать служение. Такие событие стали определяющие в том, что это служение, которым Бог хочет учить меня. Понадобилось несколько лет, чтобы утвердиться в этом служении.

Были еще крещение в тюрьмах?

После этого крещения, которое было в колонии, я не решался крестить. Больше сталкивался с реальностью тех людей, которые вроде бы уверовали, они еще ругаются, обманывают. Сомневался, стоит ли крестить и делать членами церкви, и до девяностого года у нас не было крещений. В 95 году решили преподавать крещение. В этот год произошла в Харькове серьезная авария на Диканевских очистных сооружениях. Была большая проблема с поставкой воды, была ограничена подача воды всему городу. Чтобы совершать крещение нужно было около 100 литров воды, начальник колонии говорил, что не может предоставить столько воды, потому что вода была на вес золота, и таким образом крещение пришлось отменить. Провели его в 96 году в рабочей зоне, приняли крещение десять человек, образовалась церковь, появился хор. Этой же осенью в 18 колонии крестилось восемнадцать человек. Стали проводить полноценные собрания, не только с молитвой, проповедью, но и с причастием. Мы считали их своими братьями. Началось формироваться такое понимание, возможна ли церковь в зоне, как теперь относиться и воспринимать тех людей, которые уже освобождаются. Будут ли они полноправными членами церкви, либо освободившимся нужно будет время, чтобы адаптироваться на свободе, они не знают церковь и как они станут ее членами и в чем смогут принимать участие.

Что было дальше?

После 96 года я разбился, получил травму, и целый год, как инвалид, не смог полноценно посещать колонию, хотя через полгода ездил туда на костылях. Меня называли сумасшедшим человеком, спрашивали, сколько платят, что вы на костылях, на электричке приезжаете сюда, я ответил, что никто, и ничего мне не платят. Может быть, по этой причине был успех в служении, ведь не было тогда ни телефона, ни машины, нужно было просить поехать и таким образом больше и больше людей вовлекались в служение. Когда первые люди стали освобождаться с колонии, принимал их дома, не понимая, что они с туберкулезной колонии с открытой формой туберкулеза. А у меня дома семья, много детей, но, слава Богу, никто не заболел. Это привело к тому, что мы решили создавать центр реабилитации для того, чтобы помогать таким людям. Наш центр, это не просто крыша над головой, мини церковь, это реанимация, где приходиться восстанавливать документы, многие не умеют работать, это ущербные люди, и большая работа происходит тогда, когда человек освобождается.

На Ваших глазах менялись люди, их мышление, приведите примеры?

Таких примеров можно привести много, только в нашей церкви несколько десятков уверовавших людей, которые создали семьи, некоторые стали диаконами, четверо стали пасторами. Я видел перемены людей, которые в колонии меня стали удивлять. Один заключенный был блатным, он не работал, не ходил в столовую, пренебрежительно относился ко всему и всем. Но когда он уверовал, сказал – я буду как все, буду работать, есть ту же пищу, что и все. Это было большим свидетельством, как для администрации, так и для меня, что Божья благодать полностью меняет людей. Начальство говорило нам - вы нас научили работать с ними, и когда кто- то из них ведет себя плохо, а посещает ваши встречи, стоит сказать ты же верующий, как он тут же меняется, и просит прощения за свой поступок. Перемена в жизни заключенных, поменяла церковь, соседей центра реабилитации, милицию. Когда в городе что- то обворовали, кого-то убили, прежде всего, приезжали в центр, начинали проверять, кто там находится. Однажды, при такой проверке, у одного спрашивают- ты кто? Женя Шевченко. С Филипповки ? Да. Так мы же тебя похоронили? Когда- то сотрудники милиции взяли его наркоманом , был не жилец, а теперь это красивый улыбающиеся мужчина. Эта бригада сказала: «Нам здесь делать нечего, мы увидели чудо». В дальнейшем вопросов у сотрудников милиции не возникало и проверок уже не было.

Тюремному служению 30 лет, как прошел этот праздник?

Это большая дата, много пройденного, многому научились. Провели этот праздник в нашей церкви, пригласили и администрацию колонию, бывших осужденных. Также удалось провести праздник и в 18 колонии. Мы просили администрацию, чтобы она отозвалась, как она оценивает это служение. И на удивление они сказали - именно ваша конфесия повлияла на тюремную систему. Видим , что вы жертвуете, при этом не пиаритесь, не публикуетесь, ваш интерес помочь человеку, а не просто, что- то сделать и умыть руки. Это повлияло и на нас, по-другому стали смотреть на заключенных, стали смотреть, как на людей. Поняли, что для работы нужен личный близкий контакт.

Поэтому тридцатилетие - это история, анализ того пройденного пути, возможность увидеть, что было положительного и отрицательного. Тюрьма, это тот край земли, о котором говорил Христос, идите, проповедуйте всей твари. Осужденные - осуждены до смерти и где бы они не были, на работе, в обществе, их будут воспринимать как преступников. Задача для церкви, чтобы уверовавших осужденных, принимали как полноценных граждан. В послании Филимону написано, прими его как меня. Вижу , что тридцать лет мало, чтобы принять бывшего преступника наравне как Павла. Все равно в церкви бытует мнение, что Боже благодарю Тебя, что я не такой как прочие люди, грабители и обидчики, как этот мытарь. Многие их стараются сторониться, но мы все грешники, у нас у всех было пожизненное заключение, если бы не Христос, нас всех ожидала вечное мучение, а Иисус нас простил.

Что вы посоветуйте церкви, как принимать заключенных?

Как говорил Христос, был в темнице, и вы пришли ко Мне. Если вы не пришли в темницу, научитесь сегодня принимать и взаимодействовать с ними. Возможно, взять на работу, предоставить место для жительства, молиться о них. Поначалу нам приносили, продукты, оказывали помощь. Когда мы оперились, стали на ноги, появился транспорт и многие стали завидовать, говоря, ну вы и сами можете себя обеспечить. Но задача формирования бывших осужденных, каждого члена церкви, каждый в свою меру оказывает влияние, кто-то служит примером, а кто- то насмехается, кто-то смотрит с пренебрежением. Они все чувствует, и видят, как с ними здороваются, как поглядывают, они у нас сидят в отдельном секторе. Братья и сестры, лидеры служений нуждаются в молитве, понимании, поддержке, так непосредственно и эти люди нуждаются в этом же.

Мы не можем сказать - мы все поняли, вошли в ту фазу, которая будет теперь работать, зло усиливается, сердце более ожесточается. И нам нужно гораздо больше терпения, примера, чтобы выходить, вынянчить таких людей, не дать повода для преткновения. Молиться, внести в молитвенный дневник списки этих людей, интересоваться их жизнью, по мере возможности оказывать помощь, но только через лидеров служений. Молиться о начальниках колоний. И если мы вместе будем выполнять это поручение, это служение будет развиваться дальше.